Память

Задумавшись над тем, что написать на тему семидесятилетия Победы в Великой Отечественной войне, я поймал себя на мысли, что постоянно сбиваюсь на наше время, на свое поколение. Казалось бы, причем тут мы, родившиеся через полвека после того, как утих пожар, охвативший полмира и испепеливший Европу? Разве это мы умирали, но не сдавались в Брестской крепости? Или может это мы стояли насмерть на окраинах Москвы, вгрызались в развалины Сталинграда, делили ниткой Ленинградский паёк? Нет, это были не мы. Но ради нас это все делалось. Мы, это те, для кого выцарапывали на стенах последние в своей жизни слова защитники Брестской крепости. Нас представляли в своих мечтах о будущем умирающие курсанты под Москвой. Для нас выстояли защитники Сталинграда и выжили блокадники Ленинграда. Они сделали все что могли, а когда этого оказалось слишком мало, они сделали то, что за пределами мыслимых человеческих возможностей. 
Так почему сегодня, размышляя о далекой войне, я постоянно думаю о нас? Не извечное ли сомнение «богатыри – не мы» тому виной?
Наверное, так мальчишки тридцатых восхищались Чапаевым, Буденным и Котовским. Завидовали их удали, отважности и легендарности, и думали, что им нипочем не стать такими. Они еще не знали, что им придется стать такими. Придется повторить и превзойти подвиги кумиров детства. И что цена этих подвигов будет непомерна… 
Вот и я сегодня тоже сомневаюсь, что мое поколение способно на подвиг, который совершили его прадеды. Пожалуй, мы слишком изнежены благополучием, которого, к тому же, совершенно не ценим. Хотя, в глубине души, я надеюсь, что мы не хуже молодежи тридцатых.
Нет, я вовсе не хочу стать героем. История той войны слишком наглядно показала, что героизм, это попытка исправить чьи-то подлость и преступление. Так что я не мечтаю, чтобы мою грудь украсили ордена и медали, как у моих прадедов. Ведь я знаю, что они с радостью променяли бы их на возможность жить простой, негероической жизнью: просто лечить людей, а не выносить их под обстрелом с поля боя. Просто пахать и сеять хлеб, и никогда не узнать, каково это – вернувшись с войны, стоять над могилой своего ребенка, умершего от голода.
Так что я абсолютно точно не хочу быть героем, как мои прадеды. Ведь они сделали все, чтобы мне не пришлось им становиться. Но я хочу и могу быть достойным их памяти. Не забыть. Никого и ничего. И передать эту память следующим поколениям. Казалось бы, чего проще? Но глядя сегодня вокруг, я понимаю, как это все-таки сложно. Слишком пластична людская память. Слишком податлива. Слишком алчна и эгоистична.
Тем важнее сегодня нести правду о войне в ее первозданном виде. Без блокбастерной удали. Без компьютерных спецэффектов. Показывать ее такой, какой она была на самом деле: серой и беспросветной, как пепел из трубы Освенцима, липкой и холодной, как грязь в октябрьских окопах, стылой и пронизывающей, как февральский ветер над павшими на поле боя. Чтобы не было соблазнов решать проблемы военным путем.
Вот почему размышляя о той войне, я думаю о своем поколении. Наши прадеды уже выполнили перед нами свой долг. Нам же еще предстоит выполнить свой перед ними: сохранить память о нашей общей Победе. Не дать растащить ее на куски по удельным княжествам и королевствам. Не делить на русскую, украинскую, белорусскую и бог знает какую еще в угоду шовинистическим интересам. Ведь эта Победа велика именно общностью народов ее ковавших. И пока мы помним ее такой, мы сильны и непобедимы.